Избранный в середине 1990-х гг. руководством Казахстана путь “шоковой терапии”, пытаясь преодолеть экономические проблемы путем массированной приватизации госсектора, либерализации внешней торговли, создания максимально благоприятного климата для внешних инвестиций, жесткой монетарной политики не оправдал ожидания.
В 1998 г. к 1990 г., по данным экс-спикера парламента С.Абдильдина, в Казахстане снизилось производство по всем основным видам продукции, кроме добычи нефти, а именно: железной руды на 83%, чугуна на 50%, угля на 47%, электроэнергии на 43%, стали на 52%, минеральных удобрений на 90%, тракторов на 95%, цемента на 92%, тканей на 94% и т.д. [18]. Угрожающие размеры приняло разворовывание металлов и металлоконструкций, путем сдачи в лом с последующей перепродажей за границу (главным образом в Китай). Из одной только Карагандинской области за 1999 г. незаконно вывезено за рубеж 1,5 тысячи тонн цветного лома на примерную сумму в 1 млн. долл. [19] Причем металлы и “лом” часто имеют достаточно высокий радиационный фон. В 1998 г. объем экспорта металлолома составил 92.000 тонн (из них – 49.000 тонн алюминия). Правительству пришлось своими распоряжениями от 5 декабря 1998 г. - вводить эмбарго на экспорт алюминиевого лома и 5 февраля 1999 г. – запрет на прием металлолома у физических лиц. После этого (в 1999 г.) экспорт упал до 12.000 тонн (частично перейдя в “теневую сферу”). Согласно последнему распоряжению правительства (март 2000 г.) все запретительные меры отменены [20].
Монетарная составляющая
Положение требовало возвращения к жесткой антиинфляционной макроэкономической политике. Для этого необходимо было новое правительство, в нем должны были появиться новые люди, ибо лимиты как времени, так и народного терпения были почти исчерпаны.
Смена правительства произошла в октябре 1994 года, а вместе с ней завершился и первый этап радикальных экономических реформ, который можно называть этапом трансформационного кризиса и “ловушек реформ”. Новое правительство взяло курс на решительное проведение макроэкономической стабилизационной политики, структурных и институциональных преобразований.
Уже в конце 1994 года все цены были либерализованы. В 1995-м началась отмена квот на импорт и экспорт, экспортных пошлин и снижение импортных пошлин, что в значительной мере либерализовало внешнеэкономическую сферу. Но наиболее значимым было ужесточение с 1995 года денежно-кредитной политики, хотя тогда ее еще нельзя было называть даже умеренно жесткой, так как денежная масса увеличилась на 204,8 процента, а инфляция сократилась лишь до 176,2. Только в 1996–1997 годах денежно-кредитная политика правительства стала достаточно жесткой – прирост денежной массы сократился до 40,5, а уровень инфляции – до 22,7 процента. Впервые за годы реформ процентная ставка стала положительной, резко замедлилась скорость девальвации тенге. В 1996 году курс тенге снизился всего на 6,3, а в 1997-м – на 8,1 тенге за доллар США.
Позитивным результатам макроэкономической стабилизации также способствовали введение более или менее упорядоченной бюджетной системы, снижение бюджетного дефицита с прекращением покрытия его за счет кредитов Национального банка, нового налогового законодательства с сокращением видов налогов до 11, а суммарной их ставки до 41 процента ВВП.
Приватизация
Социальное недовольство подогревается и серьезными ошибками правительства в ходе приватизации. Так называемая “народная приватизация” в Казахстане была осуществлена по российской схеме, только вместо ваучеров казахстанцам были розданы “ПИКи” (приватизационные инвестиционные купоны), которые предлагалось населению вложить в Приватизационные накопительные фонды (последних было создано 169), акции и иные ценные бумаги. Всего в середине 1990-х гг. было “приватизированно” 1.707 предприятий, однако, как отмечает журналист О.Малахова, никто из простых граждан “не получил ни акций обратно, ни дивидендов”. Попытки казахстанских парламентариев весной 2000 г. поднять вопрос о расследовании итогов приватизации натолкнулись на единодушное сопротивление госчиновников.
Едва ли не главным итогом приватизации по “шоковым схемам” стала значительная олигархизация экономики Казахстана. По данным российского журнала “Эксперт”, одна только т.н. “Евразийская группа” “контролирует” до 20% ВВП Казахстана [21].
В условиях, когда более чем 70% всего промышленного производства и 90% промышленного сектора оказались в собственности или под контролем иностранных фирм и компаний, трудно не согласиться и с точкой зрения экс-директора Института стратегических исследований при Президенте Казахстана У.Касенова, что “это уже не угроза, а состоявшаяся утрата экономической независимости Казахстана” [22].
Массовая приватизация и передача предприятий иностранному капиталу не стали панацеей для казахстанской промышленности. На декабрь 1999 г. в РК существовало 56.875 промпредприятий. Официально фиксируется уровень безработицы в 288 тыс. человек (или 4,5% экономически активного населения), однако независимые экономисты называют цифру – 4 миллиона “скрытых безработных”, или 40% трудоспособного населения [24].
